- Увы! - с сожалением ответил Берлиоз, - ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив....
- Браво! - вскричал иностранец, - браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство! ....
Михаил Булгаков. «Мастер и Маргарита».
И в современных судебных процессах истцы иногда так неистово увлекаются обоснованием своих доводов, что вольно или невольно передают суду и ответчику «шестое доказательство», которое полностью опровергает ими же представленные аргументы. И тогда - все, на иске ставится крест!
Что ж, дело прошлое, думаем, его участники не будут на нас в обиде, если мы о нем поведаем.
Предприятие для рекламы своей продукции на одной из центральных улиц большого города на огромном щите поместило фотопортрет девушки на фоне осеннего пейзажа.
Изготовителем рекламы, а также ее продавцом предприятию был профессиональный художник - фотограф, не без оснований считавший себя автором фото.
Через пару недель после начала рекламной кампании предприятию был предъявлен иск. Как вы уже, наверное, догадались - девушкой, изображенной на фото.
Истицей и ее адвокатом оспаривалось авторство фотографии. По их мнению, фотограф лишь нажал на кнопку аппарата, чего для приобретения авторства явно недостаточно. Для создания художественного фото (произведения искусства) нужно было проделать большую творческую работу. И эта работа была выполнена девушкой и только ей.
Чтобы говорить с компетентным в авторском праве читателем на одном языке, следует уточнить, что на момент создания фотографии и на момент предъявления иска действовал закон «Об авторских и смежных правах». Нормами этого закона истица и обосновывала свое авторство и материальные требования к ответчику.
Так, в силу статьи 4 закона, автором произведения признавалось физическое лицо, творческим трудом которого произведение создано, а гражданско - правовой способ защиты авторского права, установленный статьей 49 закона, позволял истцу требовать от нарушителя авторского права компенсацию в размере до 5 миллионов рублей.
Федеральным законом «О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса РФ» от 18 декабря 2006 г. закон «Об авторских и смежных правах» признан утратившим силу.
В настоящее время авторские правоотношения регулируются главой 70 Гражданского кодекса РФ. Как известно, закон не имеет обратной силы, поэтому при написании этой статьи мы пользовались определениями, содержащимися в законе "Об авторских и смежных правах».
Кроме того, как следует из названия нашей статьи, речь в ней в большей степени пойдет не о содержащихся в названных правовых актах нормах материального права, а о нормах процессуальных, а еще точнее - о доказательствах в гражданском процессе, которым посвящена глава 6 Гражданского процессуального кодекса РФ (статьи 55-87). В отличие от нормативных актов об авторских правах, эта глава с момента описываемых событий таких кардинальных изменений не претерпела и актуальна на сегодняшний день для любого спора, рассматриваемого судом общей юрисдикции.
Итак, руководствуясь законом «Об авторских и смежных правах», размещение рекламного щита без ее согласия истица расценила как нарушение своих авторских прав. Цена иска составила существенную сумму.
Цепочка доводов истицы, подтверждающих ее авторство, была такой: «Я выбирала и оплачивала помещение для съемки. Я подобрала и изготовила все рекламные детали для фото. Я предоставила для съемки свои украшения, дорогое платье, выбранное и купленное специально для этого случая. Я множество раз позировала, меняла прическу, макияж и пр. пока не добилась получения нужного мне снимка. Все перечисленное является творческим трудом, о котором идет речь в статье 4 закона «Об авторских и смежных правах». Следовательно, автором фотографии являюсь я и только я».
Утверждения истицы подтверждали два вызывающих сомнение свидетеля, отвечавшие на наши вопросы с употреблением многочисленных вводных слов: «видимо, да», «скорее всего», « с большой долей вероятности» и пр., и ее близкая родственница, подтвердившая покупку платья родителями истицы специально для съемки.
Сомнительны были доказательства, очень сомнительны... На момент съемки фотомодели было только 17 лет. Откуда такие глубокие знания художественного дизайна, фотографии? Не сохранилось ни чеков на покупку платья, ни самого платья, забылись адрес и название магазина, где оно было приобретено, утратились договоры на аренду помещения, где велась съемка и пр., и пр.
Однако все эти сомнительные доказательства нужно было опровергать, ведь объяснения истца сами по себе в силу статьи 55 ГПК РФ являются доказательствами, пока не опровергнуты. А опровергать их было нечем. Когда я показал исковое заявление художнику, он лишь виновато развел руками: «Не помню, столько лет прошло...» Кроме этих слов художника, нам в свою защиту сказать суду было нечего.
Противная сторона эти обстоятельства отлично осознавала, пребывала в судебном процессе в прекрасном расположении духа и была уверена в победе. Ведь «главное доказательство» с голубыми глазами и белокурой косой смотрело на всех присутствующих одновременно и с рекламного плаката, и с оригинала фото, и с места истца в зале суда. Сходство было идеальным, и ничего поделать с этим фактом было нельзя. На фото, рекламном плакате и оригинале фотографии был один и тот же человек. И этот человек требовал с ответчика несколько миллионов рублей.
«Что касается отсутствия документов, которые подтверждают показания истицы, то их утрата, учитывая прошедшие с момента съемки 7 лет, вполне объяснима и уважительна. Но так ли нужны суду эти документы для принятия справедливого решения, ваша честь? Посмотрите в глаза этому милому, несчастному человеку, чьи авторские права так нагло попраны коммерческой фирмой! Посмотрите, ваша честь, и Вы увидите, что эти глаза ничего, кроме правды, источать не могут. Нет никаких оснований не доверять объяснениям моей представляемой, поэтому ее требования должны быть удовлетворены в полном объеме», - непременно бы сказал адвокат в судебных прениях.
Нужно было искать основания «не доверять показаниям истицы», тем более что руководство предприятия - ответчика, которое мы представляли в суде, зная обстановку с опровержением показаний фотомодели, стало подумывать о заключении с ней мирового соглашения, чтобы хоть процентов на 20 уменьшить цену иска.
Судья вел заседания вяло. Вопросов почти не задавал, нередко отпускал любезности бывшей фотомодели. Видимо, ему, как и адвокату фотомодели, было все предельно ясно.
Между тем одна вещь в этом деле почему-то не давала нам покоя больше всего - платье "автора" фото. Точнее - его фрагмент, запечатленный фотографом. Надо сказать, шикарный фрагмент, обрамленный золотыми украшениями. Возник вопрос, как родители со средним достатком могли себе позволить купить такое дорогое платье всего лишь для одной съемки? Впрочем, не исключено, что платье беспокоило нас чисто интуитивно. А тут еще всплыл в памяти разговор с художником - фотографом: «Тогда в студии работал художник - дизайнер Н. Но он, по-моему, не принимал никакого участия в съемке, а если и принимал, то все равно ничего не вспомнит, так как через него прошли тысячи подобных снимков. Где его найти, я не знаю, он давно уехал из города».
Мы нашли художника - дизайнера Н. здравствующим в провинциальном городке за несколько сотен километров от места событий. Заблуждался художник-фотограф о возможностях памяти своего коллеги, сильно заблуждался.
Изучив исковое заявление и доводы об авторстве истицы, дизайнер залился таким смехом, что мне невольно захотелось осмотреть себя в зеркале, висевшем неподалеку на стене. Но когда он прокомментировал заявление и доводы истицы, кое-что мне рассказал и показал, тут уж и я дал волю своим чувствам. И, надо сказать, причина тому была более чем уважительная.
Мы тепло попрощались до встречи в суде, куда я пригласил его в качестве свидетеля и попросил об одном одолжении.
Вот какой «диалог» произошел через несколько дней в суде между моим свидетелем - весельчаком и судьей:
Судья: Свидетель, какое участие Вы принимали в изготовлении фото?
Свидетель: Я выполнял всю работу художника - дизайнера. Готовил предметы для съемки, украшения для фотомодели, подбирал одежду и прочее.
Судья: Что значит, подбирали одежду? Вы и платье истице покупали, хотите сказать?
Свидетель: На фотомодели не было платья.
Судья (настороженно): Мы, вероятно, говорим о разных фотографиях?
Свидетель: Об одной и той же.
Судья: Но ведь на фото модель не нагая, она в платье.
Свидетель: Не нагая, но и не в платье.
Судья (уже нервно): А в чем же она?
Свидетель: В куртке!!!
Судья: Свидетель, я и другие участники процесса не слепые, мы видим, что надето на фотомодели.
Свидетель: И я зрячий, ваша честь. Но при съемке я произвел с курткой некоторые манипуляции, позволившие на фото куртке выглядеть частью дорогого платья.
Судья (с сарказмом): И что это за манипуляции Вы произвели?
Свидетель: (с обидой и нотой достоинства) Я хорошо знаю свое дело, имею множество дипломов за работу, и, если мне понадобится, на фото, которое я буду оформлять, нижнее белье превратиться в дорогую шубу. (Видимо, судья по достоинству оценил ответ художника, т.к. в следующем его вопросе сарказма уже не угадывалось).
Судья: Хорошо, что это была за куртка, чья она и где сейчас находится?
Свидетель: Это обыкновенный пуховик черного цвета, мой пуховик, и находится сейчас перед Вами, на мне. (Пуховик и был тем одолжением, о котором я при первой встрече попросил художника.) Если Вы сравните его детали: застежки, молнии, материал и цвет с такими же деталями так называемого платья на фото, то станет очевидно, что это не платье, а моя куртка. Украшения на «платье» - тоже моя работа. Ими является дешевая бижутерия, которая благодаря моим стараниям и профессионализму фотографа выглядит на фото изделиями из золота.
Судья: Вы хотите сказать, что 7 лет носите эту куртку?
Свидетель: Больше семи и, как видите, она еще прилично выглядит.
Достав из дела оригинал рекламной фотографии, судья кидал взгляд то на куртку свидетеля, то на фото. И с каждой секундой становился все мрачнее. Я заметил, он вообще как-то нехорошо изменился в лице.
Адвокат истицы, который также сравнивал куртку с изображением на фото, на вопрос судьи тихо ответил, что вопросов у него к свидетелю нет. Не проронила ни слова и фотомодель, веселое настроение которой удивительно быстро улетучилось.
В зале резко воцарилось молчание и надолго затянулось, отчего все почувствовали странную неловкость, граничащую с чувством необъяснимой вины. Видимо, причиной тому являлись отсутствующий взгляд и не предвещавшее ничего хорошего молчание судьи, который уже не смотрел ни в дело, ни на участников процесса. Мне даже стало жаль его. Видимо, судья был хорошим человеком и категорически не переносил лжи. А здесь в течение получаса выяснилось, что "милая и несчастная», которой он поверил, без зазрения совести лгала ему в течение нескольких судебных заседаний. Не знаю, о чем размышлял тогда этот пожилой, умудренный опытом человек. Может быть, о новых временах и нравах?
Чтобы разрядить обстановку, я заявил ходатайство о приобщении куртки к делу в качестве вещественного доказательства, предусмотренного статьей 73 ГПК РФ, на что судья ответил кивком головы, а затем сухо сказал, что куртка судом осмотрена, приобщена к делу в качестве доказательства и возвращена свидетелю в зале суда ввиду холодной погоды.
В этот момент раздалась отчаянная реплика родственницы фотомодели: «Платье наше, мы его покупали!!!». Ох, не хотел бы я быть предметом того, хоть и мимолетного, взгляда судьи, брошенного в сторону родственницы, и голоса судьи в этот момент слышать не хотел: чеканя каждое слово, он даже не сказал, а прошептал, но так, что шепот этот отозвался шипящим эхом в зале суда: «Ваше, говорите, платье? Ну, тогда почему же Вы его в суд не несете?!». Ответа на его вопрос не последовало. Но судья, видимо, и не ждал ответа.
Итак, в противовес показаниям истицы и ее свидетелей у нас появилось 2 «козыря»: а) свидетельские показания дизайнера (ст.69 ГПК РФ); б) вещественное доказательство - куртка (ст. 73 ГПК РФ).
Критичный читатель скажет: «Дело ясное. Истица соврала один раз, значит, и остальным ее творческим подвигам веры быть не может. В иске нужно отказывать».
Не торопитесь, уважаемый читатель. Ваша аксиома применима в обыденной жизни. Мы, действительно, редко принимаем на веру слова тех людей, которые нам когда-то солгали.
В суде действуют иные правила. По закону (п.2, ст.67 ГПК) никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы. Суд не вправе руководствоваться эмоциями. (Помните богиню правосудия с повязкой на глазах?). Каждое доказательство в отдельности должно оцениваться судом на предмет его относимости к делу, допустимости и достоверности, а в совокупности эти доказательства должны иметь взаимную связь и достаточность для принятия судом того или иного решения (ст. 67 ГПК). Вот такая это сложная штука - оценка доказательств.
Если попытаться перевести язык закона на разговорный, то оценку доказательств судом можно назвать мыслительной деятельностью судьи или судей, осуществляемую по логическим законам мышления.
Логика как наука называет наши умозаключения силлогизмами. Силлогизмы строятся на посылках, или суждениях. Два суждения в умозаключении приводят к третьему суждению - выводу. Вывод в умозаключении будет верным только тогда, когда верны (истинны) оба суждения. Задача суда при оценке доказательств, представленных сторонами, на наш взгляд, в конечном счете, в том и состоит, чтобы выяснить, верные или ложные суждения содержатся в умозаключениях сторон. И выяснив это, принять одни доказательства, и отвергнуть другие. И, с учетом этих обстоятельств, принять законное судебное решение.
Выше мы привели цепочку доказательств, которые представила суду истица.
Давайте попробуем преобразовать эту цепочку в простой силлогизм. Вот как он будет выглядеть:
«Автор художественной фотографии - тот, чьим творческим трудом она создана (суждение).
Художественная фотография создана моим творческим трудом (суждение).
Следовательно, я - автор художественной фотографии (вывод)».
В этом умозаключении истинность первой посылки сомнений не вызывала, поскольку она в точности соответствовала приведенному выше определению понятия «автор», содержащемуся в статье 4 закона «Об авторских и смежных правах». Второе суждение истицы мы считали ложным, а вместе с ним - ложным и вывод о ее авторстве.
Нашей задачей было представить суду свое умозаключение, противоположное приведенному. Вот оно:
«Не является автором художественной фотографии тот, кто не прикладывал свой творческий труд к ее созданию (суждение).
Истица не прикладывала свой творческий труд к созданию художественной фотографии (суждение).
Следовательно, истица - не автор художественной фотографии (вывод)».
Как видите, и в моем умозаключении с первой посылкой все в порядке, т.к. ее истинность вытекает из той же статьи 4 упомянутого закона.
Таким образом, эпицентр спора находился в двух противоположенных суждениях, и было очевидно: дело выиграет тот, кто докажет истинность второго суждения в своем умозаключении.
А как обстояли дела с доказательствами вторых суждений в силлогизмах сторон, мы уже Вам поведали: истица утверждала, что всю творческую работу по созданию фото выполнила она, дизайнер приписывал эту работу себе и фотографу.
Имелись фотография, куртка и показания дизайнера, которые подтверждали наше умозаключение. Но с этими доказательствами объяснения истицы не вязались никак. Она и после показаний дизайнера и осмотра куртки судом могла заявить: «Ошибается дизайнер, на фото не куртка, а мое дорогое платье». Что делать в этом случае суду?
Так что рано, рано ставить в этом деле точку, мой скорый на «расправу» читатель. Настоящее состязание сторон только начинается, до «момента истины» мы еще не дошли.
Но давайте вернемся в зал суда, где заканчивался допрос моего свидетеля. Скажем прямо, для стороны ответчика его показания стали ударом, хоть и не смертельным, но ударом неожиданным и неприятнейшим. Добавим, что свидетель поведал суду и о том, что во время съемки он являлся штатным работником художественной студии, где проходила обучение будущая фотомодель, и подтвердил свою работу там копией своей трудовой книжки, т.е. письменным доказательством (ст. 71 ГПК РФ).
Вся логика в зале суда взывала к тому, чтобы я задал свидетелю как непосредственному участнику создания фото и как штатному работнику художественной студии, где спорное фото создавалось, вопросы о других утверждениях фотомодели, положенных ей в основу доказательств авторства: об аренде помещения, об изготовлении атрибутов для съемки, о золотых украшениях, представленных ею, и пр. Дизайнер ответы на эти вопросы знал. А от него знал их и я.
Этих вопросов к дизайнеру, я полагаю, очень ждал от меня и адвокат фотомодели, так как ответы на них определили бы его дальнейшую тактику ведения дела. Из ответов дизайнера адвокат смог бы понять, есть ли у ответчика другие доказательства, которые опровергают объяснения истицы. Если таких доказательств нет, то можно было бы рискнуть дать рекомендацию истице придерживаться своих ранее данных объяснений. Затем заявить ходатайство перед судом о назначении экспертизы в соответствии со статьей 79 ГПК РФ. А там еще неизвестно, что скажут эксперты, куртка на фото или платье. Но это только в том случае, если у ответчика больше ничего нет. А если есть? И что именно есть? Адвокат, вероятно, уже догадывался, что куртка дизайнера - не единственный неприятный сюрприз, о вероятности которого его не предупредила истица.
Я умышленно не задал своему свидетелю ни единого вопроса. А чтобы адвокат не сомневался о наличии у нас дополнительных доказательств, я демонстративно выложил на стол папку с документами, которая в этот момент стала для адвоката «черным ящиком». И надо сказать, что я не блефовал, т.к. неделю после первой встречи с дизайнером я провел не сложа руки, а что называется "по полной" использовал всю полученную от него информацию.
По подсказке дизайнера мне удалось получить письменные доказательства - документы, многое объясняющие в этом деле. Разумеется, не в пользу истицы. Ответы дизайнера на мои дополнительные вопросы (а какими будут ответы, я не сомневался) и письменные доказательства, имевшиеся у меня, имели прямую взаимосвязь, так необходимую при оценке доказательств судом по правилам статьи 67 ГПК РФ.
Адвокат, конечно же, не знал ни того, что находится в моем «черном ящике», ни того, что еще может преподнести суду мой свидетель. Но мой отказ от дальнейшего допроса свидетеля, наверняка, приводил его к выводу: я жду вопросов суда к фотомодели о показаниях дизайнера, затем, скорее всего, задам фотомодели свои вопросы, а когда она завязнет во лжи что называется по самые уши, «предоставлю дополнительное слово» дизайнеру и подкреплю это слово вынутыми из «черного ящика» документами.
Это довольно известный прием использования доказательств в судебных процессах, и адвокат о нем, наверняка, имел представление. Но допустить развитие такого сценария он не мог. Ведь этот сценарий означал бы не только полный провал дела, но и, возможно, кое-что похуже. Не мог ведь позабыть адвокат о свидетелях фотомодели. Они, в отличие от истца, за дачу заведомо ложных показаний суду несут уголовную ответственность (ст. 307 УК РФ)
Неизвестность и непредсказуемость в эти минуты были главными врагами представителя истца. Они накатились на него неожиданно, как снежная лавина, и связали по рукам и ногам. Нужно было немедленно что-то делать, так как через минуту суд начнет задавать вопросы истице и тогда представитель истца не сможет контролировать дальнейшее развитие событий. И адвокат сделал то, что сделал бы на его месте только хороший профессионал: он попросил у суда 10-минутный перерыв. Я понял, для чего он ему нужен - для откровенного разговора с истицей. Мы не знаем, о чем они говорили, но думаем, что это был честный разговор, так сразу после него истица сделала следующее заявление:
« Уважаемый суд! В такие - то годы я посещала школу-студию фотомоделей. При обучении много фотографировалась. Некоторые фото создавались под моим творческим началом. Некоторые - без него. Видимо, я перепутала фотографии. Автором фотографии, о которой идет речь в суде, я не являюсь, это я сейчас только поняла, выслушав показания художника - дизайнера Н. Поэтому, используя право, предоставленное мне статьей 39 ГПК РФ, от иска к ответчику я отказываюсь».
«Очень достойный выход, - подумал я тогда об адвокате. - Браво, коллега! Браво! Так проигрывать тоже нужно уметь!»
А еще я свободно вздохнул от того, что мне не пришлось открывать свой черный ящик, потому что там хоть и были важные доказательства, но предавать их огласке у меня не было никакого желания. По каким причинам, позвольте мне умолчать, уважаемый читатель. Пусть они там и лежат. А истица может быть уверена, что крышку «черного ящика» никто и никогда приподнять не сможет.
Судом отказ истицы от иска был принят и на основании статьи 220 ГПК РФ - производство по делу прекращено. Нас такой финал вполне устроил, ведь в своем определении о прекращении дела на основании статьи 221 ГПК РФ суд указал, что повторное обращение в суд по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям не допускается. На деле «О мнимом платье» судом была поставлена жирная точка. Навсегда!
Делать выводы из дела мы предоставим читателю, а сами дадим ему только один совет: читайте высказывание замечательного мыслителя древности Ульпиана Доминиция о предписаниях права: "...жить честно, не чинить вреда другому, предоставлять каждому то, что ему принадлежит", по возможности, следуйте им, и тогда «шестое доказательство» обойдет вас стороной.
Удачи вам в поисках справедливости!